Остров АзерАиды [Азер и Аида. Сотвори себе остров| - Гюльшан Лятифхан

- Айка, мы с тобой связаны обещанием перед небесами, хотя это пока наш секрет, и поэтому мне горько доставлять тебе такую боль. Но поверь: если бы я не был уверен в тебе, то никогда бы не совершил того, что собираюсь сделать... Хммм... Малыш, я записался добровольцем и... отправляюсь на войну в Карабах. Я больше не в состоянии молчаливо наблюдать, как армяне беспрепятственно оккупируют наши земли. Эта война затянулась, и я боюсь, что со временем все просто свыкнутся с этим. Мне противно видеть, как по улицам нашего города шатается праздная молодѐжь, мне тошно смотреть все эти ток-шоу и дешѐвые передачи с участием поп-звѐзд, в то время как там, в Карабахе убивают наших солдат. Вся страна должна сейчас мобилизоваться перед решительным броском на противника. Мы должны сжаться в единый кулак, чтобы дать отпор распоясавшемуся врагу. А если не я, не другой, не третий, то кто же станет на защиту нашей Родины?

Азер встал и начал нервно шагать по комнате. Вдруг он остановился и тихо произнѐс:

- Отправка на службу через два дня, и никто, кроме тебя, об этом не знает. Я доверяю тебе сообщить эту новость моему отцу через день после моей отправки, а до этого времени постарайся не выдать себя, хорошо, Малыш? Ты ведь справишься с этой задачей?

Я не отвечала. Я не плакала, не билась в истерике, не кричала. Я молчала, повторяя про себя: «Это конец... На этом моя жизнь окончилась...»

...Бабушка Ругия угощала нас кутабами, и я машинально заглатывала нежное тесто, не ощущая его вкуса. Азер же, наоборот, шутил, смеялся, обнимал бабушку. Он хотел в оставшиеся дни уделить внимание семье и успел уже созвониться со старшими сѐстрами, которые уже были замужем и даже имели детей.

- Сегодня я хочу погулять с племянниками, - сказал он. – Ты не составишь нам компанию?

Я отказалась, боясь сорваться...

- Весь завтрашний день я посвящу вам с бабушкой, я пробуду у вас до семи, а потом... уйду домой. Последний вечер я хотел бы посидеть с родителями, ты меня должна понять... Так что, до завтра, Малыш! - он потрепал меня по щеке и ушѐл...

1. кутаб (азерб.) – Популярное блюдо азербайджанской национальной кухни, приготовленное из тонко раскатанных лепѐшек теста, начинѐнных фаршированным мясом и зѐрнами граната, разнообразной зеленью или сладкой тыквенной кашей.

Глава 48

Мои ноги едва касались булыжников, которыми выложены улицы Крепости. Я летела, как стрела, и успела догнать Азера лишь у самой Девичьей башни.

- Ази-и-и-к! – во весь голос позвала его я.

Он обернулся и побежал ко мне, перепрыгивая через кусты.

- Я никуда тебя не отпущу, слышишь! – трясла я Азера за ворот рубашки.

На нас оглядывались прохожие.

- Давай, пойдѐм к морю, - растерянно предложил Азер.

Мы спустились к бульвару. Мимо нас неспешно проходили праздные и нарядные люди: студенты, влюблѐнные, мамаши с колясками, на скамейках мирно дремали пенсионеры, подставив старческие косточки солнцу, и никому не было дела до того, что несчастную девушку покидал еѐ любимый, отправляясь на войну....

- Почему ты? Почему не они? – со злостью прошипела я и указала пальцем в сторону сидящих на соседней скамейке, неряшливо и безвкусно одетых краснощѐких деревенских ребят, которые лузгали семечки, нахально разглядывая прохожих. - Их матери рожают по десять детей, а ты – единственный сын в семье!

Азик поморщился:

- И ты, Брут? Не хватало, чтобы и ты заговорила, как моя мать.

- Я правильно говорю: в Армении проживало более двухсот тысяч азербайджанцев. Да, их изгнали оттуда, но какого чѐрта они сейчас сидят здесь, оплѐвывая семечками городские улицы и приставая к городским девочкам?! А ты должен за них воевать? Я не отпущу тебя, не отпущу!!!

Краснощѐкие с интересом уставились на нас, один из них что-то сказал, отчего все они расхохотались. У Азера стала дѐргаться бровь, а это был явный признак того, что назревает драка. Кому-кому, а мне был очень хорошо известен горячий нрав моего благовоспитанного кузена, когда дело касалось женщин, которых кто-то ненароком смел оскорбить в его присутствии. Я не сомневалась в том, что Азику под силу было отмордовать всю эту кучу малорослых дебилов, но ужасно боялась драк, ссор и скандалов.

- Пойдѐм в кафе, - я требовательно потянула Азера за рукав, заметив, как он привстал, пристально глядя на бездельников.

Он не отвечал, и я заныла:

– Мне плохо, я хочу выпить чай.

Моя маленькая хитрость отвлекла Азика от хамов и, с сожалением оставив поле несостоявшейся битвы, он повѐл меня в сторону кафе.

Мы сидели на террасе, слушая, как плещется море, и, всѐ ещѐ не остыв от гнева, Азик вздохнул:

- Видела кретинов? Неужели ты доверила бы таким отстаивать нашу Родину? Я с такими, как они не хотел бы воевать.

- Забудь о них... Я люблю тебя, - в моѐм голосе прозвучала страшная тоска, - я боюсь потерять тебя... Не бросай меня, Азик!

- Малыш, говорил ли я тебе когда-нибудь, за что я люблю тебя? - неожиданно улыбнулся Азер. - Ты ведь особенная, не такая, как все... В тебе есть что-то отчаянное, страстное, смелое, вызывающе-сумасшедшее, это и делает тебя неповторимой.

Он взял мою руку, которая превратилась в ледышку, несмотря на жару, и нежно приложил еѐ к своей щеке.

- Знаешь, Айка, с недавних пор я делю людей на тех, с кем хотел бы отправиться на фронт, и с кем поостерѐгся бы. Так вот, из всех женщин, кого я знаю, только с тремя я бы пожелал воевать: с бабушкой Ругиѐй, нашей бибишкой Фатимой и с тобой. Удивительно, но в младшем поколении нашего рода ты – единственная, кто унаследовал от бабушки и тѐти Фати это страстное безумство быть храброй и уметь любить. Ни у моих сестѐр, ни у дочерей тѐти Фатимы не хватит духа дерзать в жизни: я всегда знал, что все они чинно и благородно выйдут замуж за папенькиных сынков и будут трепетно охранять тепло семейных очагов, умножая свои счета в банках. Все они правы по-своему, но я люблю свою амазонку: гордая, смелая, мужественная, она никогда не пойдѐт по проторенной дорожке...

- Безумству храбрых поѐм мы песню? – съязвила я. – Никакая я не амазонка, я обыкновенная